Вдали от солнца. Из цикла «Потускневшая жемчужина» - Александр Басов

По коридору прошёлся надзиратель, проверявший, все ли двери камер закрыты. Дойдя до камеры сержанта, он заглянул в маленькое оконце и строгим голосом произнёс:

– Завтра начальство устраивает строевой смотр. Всем постояльцам надлежит привести в порядок одежду. Чтобы никаких оторванных пуговиц, прорех, криво наложенных заплат и тому подобного.

– Отлично! – Отозвался Ладвиг. – Даже если бы я и хотел заняться починкой одежды, то в темноте всё равно ничего не увижу.

– И то верно, – почесал лоб надзиратель. – Иголка с ниткой у тебя есть?

– Откуда? Всё отобрали.

– Вот тебе освещение, – дверь отворилась, надзиратель передал сержанту факел. – Смотри, не подпали здесь ничего. Я сейчас вернусь со швейными принадлежностями. Куда ты к столу с огнём пошёл? На стене, в ярде от пола кольцо есть. Там и закрепи факел.

Ладвигу впервые представилась возможность получше рассмотреть своё нынешнее жилище. Ничего нового он не увидел, разве что смог оценить изящные линии потолочной решётки, формой напоминавшей паутину. Поднеся к свету верхнюю одежду, тщательно осмотрел её и счёл достаточно годной для строевого смотра. Порезы, образовавшиеся после ударов ножами, были уже кем-то аккуратно заштопаны, а в остальном, всё выглядело вполне прилично. Он обернулся, чтобы сообщить об этом надзирателю, но тот уже звенел ключами дальше по коридору.

Где-то на верхнем ярусе камер заскрипела отворяемая дверь, пламя факела задрожало, вспыхнуло ярче. Со стороны оконца в сторону потолочной решётки возникла ощутимая тяга воздуха, будто в печной трубе открыли заслонку. Из любопытства сержант шагнул вперёд и посмотрел вверх. Длинные гибкие плети метнулись к нему сквозь переплетение металлических прутьев, окружив со всех сторон. Короткие пальпы демона дотронулись до головы Ладвига, их касание было едва заметным, но устоять на ногах оказалось непросто. После каждого прикосновения, сержант чувствовал себя так, словно уже сделал шаг в пропасть и со страшной скоростью нёсся вниз навстречу гибели. Это повторялось бессчётное количество раз, ощущение верха и низа менялись местами, и в результате Ладвиг совсем перестал воспринимать своё тело. Стало казаться, что бесконечное падение остановилось, и он просто завис, как медленно тонущая в вазочке с вареньем муха.

Короткие пальпы демона пришли в движение, напоминая развевающийся на ветру плюмаж рыцарского шлема. Гибкие отростки стали складываться в сложные узоры удивительной красоты. Подсвеченные факелом, они, на мгновение ярко вспыхивали и гасли, но в сознании сержанта отпечатывался каждый узор, как если бы это были слова, нанесённые кем-то на лист бумаги. Ладвиг не понимал их смысла, да он в этот момент, мало что понимал вообще, не задумывался над мелькавшими перед глазами странными символами, не имея на то никакого желания. Его теперешнее состояние было трудно с чем-то сравнить, самое подходящее для этого понятие – сон наяву – не отражало и десятой доли того, что испытывал в тот миг сержант…

О том, что всё уже закончилось, Ладвига оповестила холодная струйка воздуха, коснувшаяся его щеки. Факел давно погас, и в камере даже не чувствовался запах дыма. Глядя широко открытыми глазами в темноту, сержант силился понять, снилось ли ему все это, или произошло наяву. Казалось, он до сих пор находится во власти странного видения и по этой причине не видит ничего и не слышит.

Стоило только вспомнить о звуках, как мир моментально ими наполнился. Послышались шаги нескольких человек, раздался скрип закрывающейся двери, и почти сразу же Ладвига ударили чем-то твёрдым и тяжёлым. Сержант ещё не успел прийти в себя после встречи с демоном, поэтому с трудом мог реагировать на сыпавшиеся из темноты удары. Его били долго и обстоятельно, не тратя время на передачу приветов и разговоры. Ситуация казалась не совсем реальной, если бы не боль, напоминавшая о том, что всё происходит наяву…

Ночные визитеры ушли так же внезапно, как и появились.

«Никогда бы не подумал, что способен радоваться уходу гостей, – мысленно произнёс Ладвиг, пытаясь добраться до кровати. – Что бы ни говорили, а побыть одному так приятно».

Одиночеством сержант наслаждался недолго. У него возникло стойкое ощущение чьего-то присутствия рядом с собой. Затем в сознание грубо вторглась некая сила, принявшаяся перебирать содержимое памяти Ладвига на манер посетителя библиотеки, бегло просматривающего страницы взятой наугад книги. Некоторые воспоминания вызвали у «посетителя» повышенный интерес.

– Красиво как… – восторженно прошептал мальчишка, рассматривая украшенные гербами шатры, колыхавшиеся на ветру знамёна и герольдов в пёстрых одеяниях. – Я раньше никогда не участвовал в настоящем рыцарском турнире.

– Пажам пока рано участвовать в состязании, – заметил Хилдебранд. – Поупражняйся с мечом

ещё два-три длинных сезона, подрасти, окрепни, дождись, когда я сделаю тебя своим оруженосцем. Вот тогда и придёт твоё время выходить на ристалище. Что касается этого турнира, то назвать его настоящим, язык не поворачивается.

– Почему? – Искренне удивился Ладвиг. – Доспехи вон какие красивые, оружие до блеска начищено, лошади все рослые, как на подбор.

– Из того, что ты перечислил, разве что лошади настоящие, – усмехнулся рыцарь. – Да и то, мало какая из них приспособлена для реального сражения. Посмотри на эти красивые доспехи. Что ты видишь? Кругом филигрань, позолота, перья и ленты. Флюгера на шлеме только не хватает. Такое впечатление, что эти доспехи создавал дамский портной. Оружие, говоришь, до блеска начищено? Приглядись вон к тому огромному мечу. Да, вон к тому, возле которого выставлен караул из двух пажей. Видимо, для солидности.

– Цвейхандер. – Сразу же определил Ладвиг. – Мощная гарда и длинная рукоять под двуручный хват. Должно быть, меч очень тяжёлый.

– Ещё бы. Скажу больше, он совершенно неподъёмный. Сделан только для того, чтобы потешить самолюбие владельца. Судя по узорам на клинке и характерному блеску металла, сталь использовалась не оружейная. Если найдётся силач, который сможет опробовать этот меч, то он будет сильно разочарован. Такое чудо кузнечного искусства согнётся после первого же удара. Настоящее оружие не нуждается в украшениях. Оно может выглядеть невзрачно для

непосвященного человека, но те, кто понимает суть боевых искусств, всегда будут видеть красоту в простых и строгих линиях рыцарского меча.

– А рыцари на турнире настоящие?

– Открою тебе страшную тайну, малыш, – Хилдебранд оглянулся по сторонам и понизил голос: – большинство участников турнира, очень смутно представляют себе, что такое быть рыцарем. Они думают, что достаточно нацепить на себя позолоченную металлическую скорлупу и пару раз взмахнуть бутафорским мечом, как сразу же превратятся в великих воинов, о которых будут слагать легенды.

– Почему вы говорите об этом шёпотом?

– С моей стороны было бы жестоко лишать людей их любимых заблуждений. Если вдуматься, то многим из них заблуждения заменяют веру, принципы и смысл жизни. Я не ставлю перед собой задачу просветить, или переделать этих людей. Такое не всегда по силам даже Великим Богам.

– Тогда, что мы здесь делаем?

– Это средней руки турнир, устроенный в честь бракосочетания виконта Герарда. Я получил особое приглашение от его отца, графа Дедрика, и вместе с Эйлертом буду участвовать в показательных поединках. Мы продемонстрируем зрителям искусство боя на полутораручных мечах.

– Чем прикажете заниматься мне?

– Помимо своих повседневных обязанностей, ты будешь выполнять представительские функции.

– Прошу прощения, мой господин. Я вас не понял.

– Ты можешь делать всё, что пожелаешь, но должен вести себя так, чтобы не была задета моя честь. О каждом рыцаре судят по поведению его пажей и оруженосцев. Если они поступают неподобающим образом, это бросает тень на репутацию самого рыцаря. Случается, что пажу, или оруженосцу приходится защищать честь своего господина от нападок недоброжелателей. Это нужно делать решительно и с достоинством. Надеюсь, что ты меня не подведёшь.

– Я буду стараться, мой господин.

Специально приглашённым рыцарям не нужно было заботиться о жилище на время проведения турнира. Для этих целей устроители предоставили походные шатры, снабдив каждый из них вымпелом с соответствующим гербом. Пока Ладвиг переносил в шатёр багаж, Хилдебранд и Эйлерт решили нанести визит вежливости хозяевам. Помня о том, что ему разрешена полная свобода действий, паж быстро распаковал вещи и отправился на прогулку.

Турнир не успел начаться, участники и зрители представляли собой единую людскую массу и ещё не разошлись по своим местам. Самым ярким зрелищем, которое Ладвигу приходилось видеть до нынешнего дня, была сельская ярмарка, собиравшая жителей из нескольких соседних деревень. Сегодня он попал на ярмарку, где основными товарами были тщеславие, высокомерие и зависть.